СТРАТЕГИЯ: Спасатель - Страница 71

Цикличная "очерёдная" агломерационная система, работоспособная только солидарно, оказалась главным регулирующим и сдерживающим фактором стабильности. Поэтому на темных улочках вечернего Шанхая людей пачками не убивают, а больших кровопролитий не бывает вовсе, швейцарцы за этим строго следят. Однако сам город весьма криминален, мешанина народов без общего прошлого — опасная смесь. Кроме индусов, тут имеются китайцы, имеющие большое культурное влияние, и даже вьетнамцы, по тем или иным причинам оказавшихся в составе монокластеров.

Очень редко, но встречаются и другие белые — "лаоваи", что в переводе с китайского — заморские черти, так тут зовут всех белокожих пришлых, как нас, например. К "своим" же белым это определение не относится.

Лосты в окрестностях появлялись сначала только индусские, но, с образованием сообщества вольных общин, в попаданцах начали появляться и представители этих двенадцати кластеров. Главная мечта шанхайского лоста — влиться в состав какого-либо монокластера, получить ту самую "прописку". И не временную, как у нас, а постоянную, что бы попасть под благословенный дождь ништяков из канала поставки. Согласно Соглашению, каждая община постоянно должна держать численность в пятьдесят человек.

Так что тут живая очередь.

Соответственно, число акционеров всегда постоянно и равняется шестистам. Это не считая гвардейцев кардинала и его же швейцарских назгулов. Плюс ко всему человек под триста одиночек и групповых очередников, пока что явных лишенцев, которые, впрочем, не особо унывают, рынок всё расставляет на свои места и обретённые свеже-поставленные предметы материальной культуры расползаются, размазываются по всему анклаву. Вторичный и третичный рынок работает надёжно.

Итого общая численность агломерата доходит до тысячи человек.

Для Платформы-5 это очень много. Это до Худого Яши. Это просто охренеть.

Вот такой он, город Шанхай. И это только по чужим рассказам. Ничего, скоро и авторские впечатления появятся, расскажу непременно.

Опять потянуло дымком. Нет, опять не кулинарный, что-то сжигают. Но недавно до меня донеслись лёгкие флюиды рыбной коптильни.

Блин, как же зуб болит... Пойти, что ли, тоже прилечь? Всю ночь не спал, рассказчиков слушал, открыв рот. Нет, не уснуть. И проклятый зуб не даст, и волнение визита.

О! Маурер идёт! Похоже, довольный.

— Ну что, старина, как переговоры, — нетерпеливо поинтересовался я.

— Отлично! Пойдём в кают-компанию, там расскажу, есть новости, — с заговорщеским видом Ули схватил меня за рукав футболки и потащил вниз.

Никлаус остался в рубке, днём они с капитаном дежурят по очереди, кроемее всего прочего, следят за постоянно сканирующим эфир трансивером — ловим шпиона. Ночью и я буду подключаться. Zicke на вахту пока решили не ставить — страшновато таки.

— Да скажи ты хоть кратко!

— Вниз, вниз, Тео, на палубе об этом не говорят. Ленни где? Спит? Давай, буди девку.

Но будить никого не требовалось, услышав шум и дробный топот по трапу, сильфида проснулась сама и уже показалась на свет белый, на щеке складочки, вся тёпленькая, уютная и непривычно мягкая в этой своей сонной кротости.

— Итак, господа пираты! — резво начал шкипер, хлопнул ладонями по столу. — С лаосской общиной всё улажено, один зонтик у нас уже есть.

За спиной капитана в иллюминаторе еле заметно колышется вверх-вниз противоположный берег Рейна — где-то прошёл катер, "Клевер" легонько качает набежавшая волна.

— Подожди, — торопливо сказал я, — Ты ведь только с Мустафой договаривался? И это всё? Думаю, нам придётся встретиться с вождём лаосцев.

— Не придётся, — небрежно отмахнулся Ули. — Папаша его любит.

— Какой папаша?

— Ну, прежде всего он папаша жены Мустафы, то и своего зятя не обидит

— Тогда понятно, тесть в теме. Значит, крыша у нас есть?

— Что за "крыша", — не понял шкипер.

— "Крышей" у русских издревле принято называть криминальное покровительство, — назидательно сообщила Zicke. — Русские со времён татаро-монгольского нашествия делятся на тех, кто крышу строит, и тех, кому крыша нужна. А царь Пётр довёл создание крыши до совершенства. Так и живут.

Надо же, какое глубокое знание русской истории! Я с большим удивлением посмотрел на подругу. Как тут не преклоняться перед европейским образованием.

— А... — понимающе покивал Маурер. — Нет. Крыши у нас нет. Просто теперь мы... как это объяснить? Мы как бы члены общины, а не непризнанные кочующие бродяги.

— То есть, на вопрос "кто такие" нам стоит отвечать "лаосцы"? — хмыкнул я.

— Так и есть. Пожалуй, такой вариант поведения на улицах Шанхая можно считать самым правильным.

— Ну, я понял. Это что-то вроде прописки, — последнее слов я сказал по-русски.

— Что такое "прописка"? — вскинул глаза Маурер.

— Ленни? — я ободряюще посмотрел на подругу. — Покажешь эрудицию?

Zicke, поджав губки, лишь пожала плечами.

— Ну и хвала Кураторам! — заржал я. — А то я уже начал подозревать в тебе агента английских спецслужб со специализацией по русскому вопросу!

— Идиот! — Zicke в сердцах треснула меня по спине.

— Тихо, молодёжь! — Маурер раздражённо прервал нас. — Теперь о "крыше"...

Вполне по-нашему звучит, уже неплохо у шкипера получаются русские слова. Погоди, ещё и не таким научу, тебе понравятся.

— Она нам действительно не помешает. Мустафа предложил нам крышу изготовления гуркхов, это очень серьёзная, крепкая банда.